Ольга Леонидовна Бекман-Скребкова (Скребкова) родилась 30 октября 1905 года в Москве. С детства, окруженная любящими родителями, Еленой Александровной и Леонидом Карловичем, старшей сестрой Верой и многочисленными родственниками, подругами и друзьями, девочка развивалась очень быстро и многосторонне. Постоянное чтение книг, а также посещения с родителями разных спектаклей, опер и балетов, художественных выставок, камерных и симфонических концертов сыграли свою роль, а особенно атмосфера дома, где постоянно звучала музыка в исполнении Елены Александровны – уже с детства у Оли сложился в памяти очень солидный музыкальный багаж. В эти годы в квартире Бекманов нередко бывали выдающиеся музыканты, с которыми Елена Александровна играла камерные инструментальные и вокальные ансамбли, репетируя их исполнение перед концертами.

Во время Первой мировой войны и революции жизнь кардинально изменилась, и проводившиеся в гимназии (школе) эксперименты привели к полному развалу занятий. Елена Александровна, обеспокоенная будущим дочерей, решила обучать их музыке профессионально в училище Гнесиных.

Годы обучения в училище сыграли для Ольги огромную роль. Здесь образовалась большая студенческая компания, куда входили многие талантливые люди, которые впоследствии стали видными деятелями нашей культуры – например, композитор Арам Хачатурян, С. С. Скребков, ставший профессором Московской государственной консерватории, Е. В. Давыдова, позже ставшая проректором Института имени Гнесиных, А. А. Николаев, проректор Московской консерватории, братья Ю. М. и Б. М. Сухаревские, пианист и скрипач, и др.

Молодёжь создала художественно-юмористическую группу «Шарком» (шарадный комитет), где пели, играли на различных инструментах, сочиняли весёлые тексты и шарады и выступали с ними на вечерах в училище, что очень поддерживалось Гнесинами. Статья о «Шаркоме» будет приведена мною ниже.

В 1928 году Ольга, как и многие её соученики, поступила в Московскую консерваторию. К этому времени стало ясно, что она и Сергей Скребков стремятся друг к другу, и в 1929 году они поженились. Это был счастливый брак, и так же, как у родителей Ольги, брак продлился 37 лет, до смерти Сергея Сергеевича в 1967 году.

Окончив в 1931 году Московскую консерваторию, Ольга Леонидовна стала преподавать гармонию в училище Гнесиных, где недавно училась сама. А 1932 год ознаменовался у Скребковых рождением их дочери Марины. Вся семья Бекманов-Скребковых активно трудилась – Елена Александровна была занята концертной и педагогической деятельностью, Леонид Карлович работал над проблемами холодильной промышленности и был избран депутатом одного из районов Москвы. Сергей Сергеевич стал педагогом Московской консерватории и научным сотрудником Государственного института музыкальной науки (ГИМН). Ольга Леонидовна преподавала в училище Гнесиных, а у старшей сестры Веры Леонидовны и Юрия Сухаревского в 1939 году родилась дочь Оля.

В этом же 1939 году Ольга Леонидовна и вся семья пережили глубокое горе – ушел из жизни Леонид Карлович Бекман… Ольга Леонидовна особенно тяжело переживала это горе – ведь молодая семья Скребковых жила вместе с родителями.

В 1940 году Ольга Леонидовна защитила кандидатскую диссертацию по теме «Программный симфонизм Листа» и стала кандидатом искусствоведения.

В марте 1941 года Елена Александровна Бекман-Щербина получила, наконец, новую квартиру, которая находилась, как и старый дом, на Патриарших прудах. Это радостное событие произошло благодаря письму пианистки правительству. Летом вся семья собиралась на отдых в Крым, который все очень любили, но… Началась Великая отечественная война. Стали собираться в эвакуацию, и так получилось, что разные члены одной семьи оказались в разных городах – в Казани, Саратове, Уфе. Ольга Леонидовна с дочкой и Еленой Александровной вместе уехали в Бугульму (Татарстан).

Поначалу семью Ольги Леонидовны поселили в птицсовхозе, в доме на третьем этаже, где всю мужскую работу выполняла сама Ольга Леонидовна – носила вёдра с водой, дрова для плиты, мешки с картошкой, а Елена Александровна готовила еду, мыла посуду, убирала комнату, и это – с её руками пианистки!… Потом Ольгу Леонидовну поставили отгребать большой лопатой сыплющееся зерно, но у неё не хватало физических сил для этой работы. В конце концов ей поручили гулять с детьми эвакуированных сотрудников консерватории.

К зиме 1941 года семья сняла комнату в городе, но никаких удобств в этом доме не было – колодец, русская печь. Немощёная дорога была такая, что обувь слезала с ног и могла остаться в грязи. А зимой температура иногда опускалась до 50 градусов мороза.

На некоторое время к семье приехал Сергей Сергеевич. Он купил мясо на всю зиму, нарубил его кусками, уложил в ящик и поставил в сенях, где было морозно. Затем произошло несчастье – в руках у Елены Александровны развалился глиняный горшок с супом, и она обварила себе ногу! А местные врачи отказались помочь, так как семья была приезжая. Это ещё раз повторилось с чайником, но тогда Елене Александровне помогли приехавшие в эвакуацию москвичи.

Были и светлые моменты. К весне 1942 года в Бугульме открылся «Театр миниатюр», где ставились небольшие спектакли и проходили некоторые концерты. Ольга Леонидовна устроилась на работу контролёром входных билетов в танцевальный зал. Вспоминается комический случай, когда в этот зал молодежь скрытно протащила козу (!), а Ольге Леонидовне пришлось выволакивать её наружу.

Именно в Бугульме Ольга Леонидовна начала писать стихи – в такой, казалось бы, неподходящий момент как война. Но она испытывала неодолимое стремление иногда отключаться от всех трудностей военного времени, тем более, что Бугульма лежит в удивительно красивой местности, окруженной густыми лесами, живописными полями и лугами. Особенно красив был высокий холм, круто обрывающийся в котловину, где лежит город. Эти красочные пейзажи глубоко западали в душу и дали толчок к написанию нескольких стихотворений, составивших «Бугульминскую сюиту». Вот одно из них:

Поэтическое творчество Ольги Леонидовны всегда было обращено к красоте природы и человеческих отношений. Она не стремилась к каким-то поискам новых форм, рифм, не изобретала в своих стихотворениях новых структур, но её поэзия обладает удивительной красочностью, живописностью, полна как бы внутреннего «золотистого» радостного сияния.

Всегда чуткая к красоте природы, Ольга Леонидовна рисовала в своих стихах пейзажи многочисленных мест, где ей удалось побывать. Вот стихотворение, описывающее залив Ладожского озера, где она была с семьёй в 1947 году:

Другой сферой поэзии Ольги Леонидовны было обращение к родным, горькая скорбь об ушедших и любовь к живым – так образовался цикл «Обращение к близким». Этот цикл создавался многие годы, и я (Е. С.) привожу здесь стихотворение, посвященное внукам – Сергею и Елене, 1983 год:

Среди стихотворений Ольги Леонидовны есть и такие, которые наталкивают на философские размышления и даже о загадочных свойствах снов:

Сама Ольга Леонидовна высоко ценила своё крупное по масштабу стихотворение – «Соната». Оно имеет структуру, подобную музыкальной сонатной форме, что очень необычно, и посвящено это стихотворение идеи о роли человека в мире, его деяниям и, главное, – красоте мира планеты Земля.

Кроме своих собственных стихов, Ольга Леонидовна сделала несколько переводов других поэтов на немецкий и французский языки. Среди них отрывок из «Евгения Онегина» А. Пушкина (перевод на немецкий и французский), А. Мюссе «К звезде» (перевод с французского на русский и немецкий), Г. Гейне «Лорелея» (перевод с немецкого на русский). Бабушка выучила меня французскому языку, и в большую благодарность ей я написала произведение для сопрано, флейты, ударных и органа на слова А. Мюссе «К звезде». Эта партитура посвящена ей. Самое интересное, что это произведение стало лауреатом нескольких композиторских конкурсов.

Стихи Ольга Леонидовна никогда не издавала, но многие деятели культуры, бывавшие в гостях у Скребковых, были знакомы с её поэтическим творчеством и высоко оценивали его. Она сама отобрала более семидесяти стихотворений и таким образом оформила своё поэтическое наследие. Её поэтический дар – ещё одно доказательство её широкого образования и таланта.

Весной 1942 года Елена Александровна получила письмо от Веры Леонидовны из Казани: семья старшей дочери ждала Елену Александровну с родными к себе, где в это время был и Сергей Сергеевич (он работал научным сотрудником-акустиком в Физическом институте Академии наук, так как у него имелось второе высшее образование – физико-математические науки).

Трудный переезд из Бугульмы в Казань семья совершила на грузовике, и при этом Ольга Леонидовна, как всегда, взяла на себя все хлопоты – дрова, мешки с картошкой, гречневой крупой, носильные и прочие вещи. Ольга Леонидовна пишет: «6 июня 1942 года Мариночке исполнилось 10 лет, и мы в этот день должны были выехать в Казань. Уехали мы под вечер, а через некоторое время пошел дождь. Мариночку укрыли тюфяком, и она не промокла. Зато мы с мамой промокли до костей…»

Жизнь в Казани была очень активной. Ольга Леонидовна работала в музыкальном училище, Марина училась в школе, а Елена Александровна возобновила свою концертную деятельность. В течение семи месяцев она провела 26 вечеров, где музыкальный историк В. Д. Конен читала лекции о европейской музыке XVII-XX веков, а пианистка демонстрировала многие десятки сочинений, о которых шла речь (эти программы с перечислением композиторов содержатся в предыдущем эссе о Елене Александровне).

В весенние дни 1943 года Ольга Леонидовна с семьёй получила вызов от училища Гнесиных на возвращение в Москву. А позже вернулась и Вера Леонидовна с дочкой. Сергей Сергеевич и муж Веры Юрий Сухаревский уже находились и работали в Москве. 11 мая 1943 года семья О. Л. Скребковой вернулась домой, проведя на пути в Москву несколько дней.

Жизнь продолжалась. Ольга Леонидовна вновь стала работать в училище Гнесиных, Марина пошла в школу, но не в четвёртый класс, как надо было по возрасту, а в пятый, так как она удачно сдала экзамены и её ещё очень хорошо подготовила Елена Александровна, постоянно занимаясь с ней школьными уроками. Именно с этих времён началась глубокая дружба бабушки и внучки.

В 1944 году был организован и открыт Музыкальный педагогический институт имени Гнесиных. Сергей Сергеевич был активным организатором этого мероприятия вместе с профессорами М. Ф. Гнесиным, В. Э. Ферманом, А. Н. Юровским и, конечно, самой Еленой Фабиановной Гнесиной. Сергея Сергеевича назначили в институте деканом историко-композиторского факультета и заведующим кафедрой истории музыки. Ольга Леонидовна также была приглашена работать в институте, где трудилась многие годы. Она являлась ассистентом Сергея Сергеевича, занимаясь с учениками полифонией, а также вела курс гармонии на заочном отделении института и другие предметы. В сороковых годах ей присвоили звание доцента, и она постепенно готовилась к написанию докторской диссертации на тему об эстетических взглядах Листа на музыкальное искусство.

За последующие годы произошло очень много разных событий, хорошие чередовались с печальными, как это всегда бывает в жизни. Среди праздничных – защита Сергеем Сергеевичем в 1945 году докторской диссертации на тему «Принципы музыкальной формы в их историческом возникновении». В том же году он получил учёную степень доктора искусствоведения, а в следующем году — звание профессора и стал заведующим кафедрой теории музыки Московской консерватории.

Трудно описать радость и гордость матери Сергея Сергеевича, Лидии Михайловны, повторявшей в восторге: «Мой сын – профессор консерватории и доктор искусствоведения!». Но вскоре пришла беда: осенью 1947 года она неожиданно заболела и скончалась – ушел из жизни любимый человек, глубоко привязанный к семье сына, особенно к внучке.

Второй удар семья получила в 1948 году, когда у Елены Александровны случился обширный инфаркт. Потянулись трудные дни, за ней ухаживала вся семья, а Вера Леонидовна приходила вечером после работы. Елена Александровна постепенно выздоравливала, но подниматься на шестой этаж, где была квартира, она без лифта не могла. Поэтому пианистка вновь написала письмо в правительство с просьбой установить лифт, и его поставили через некоторое время.

Марина, решив стать музыкантом, в 1949 году поступила в училище Гнесиных. Она сдала все экзамены на отлично, и её приняли на второй курс теоретического отделения.

1950 год был годом торжества Елены Александровны и радости всей семьи – пианистка праздновала свой юбилей в Колонном зале Дома союзов (это прекрасное событие подробно описано в предыдущем эссе). А вот последующий, 1951 год, оказался годом большого горя – Елена Александровна ушла из жизни. Её похороны вылились в многочасовую панихиду в Доме звукозаписи, где в память пианистки выступало множество музыкантов, в том числе С. Рихтер, М. Юдина, квартет имени Бородина и так далее. Музыкальная Москва прощалась с замечательным профессионалом своих рядов…

1951 год был плодотворен для научной работы Ольги Леонидовны. Она написала большую статью об эстетических взглядах Листа, подготовила вместе со своим мужем С. С. Скребковым учебник «Практический курс гармонии» и переиздание «Хрестоматии по гармоническому анализу» (книга напечатана также в соавторстве с С. С. Скребковым, за несколько лет она была неоднократно переиздана, и также издана на латышском, испанском и китайском языках).

В 1951 году Марина, сдав отлично выпускные экзамены в училище имени Гнесиных, поступила в Московскую консерваторию на композиторский факультет в класс профессора Д. Б. Кабалевского. Родители были рады тому, что Марина избрала свой профессиональный путь. А в 1955 году определился семейный путь Марины – она вышла замуж за Анатолия Андреевича Филатова, экономиста-международника, Героя Великой отечественной войны. Этот брак, по традиции нашей семьи, был долгим – он продлился пятьдесят шесть лет, до смерти Анатолия Андреевича в 2011 году. В 1958 году у моих родителей родился сын Серёжа, которого назвали в честь его деда – Сергея Скребкова. Все родные нежно любили первенца и с радостью отмечали его успехи – в три года он уже научился читать.

Несколько последующих лет были относительно спокойными. Ольга Леонидовна продолжала трудиться в институте Гнесиных, Сергей Сергеевич готовил к публикации свою книгу «Художественные принципы музыкальных стилей» и издавал множество своих статей и докладов на конференциях, его аспиранты и докторанты успешно защищали диссертации. В 1957 году Марина стала членом Союза композиторов, а в 1962 начала вести педагогическую работу в Московской консерватории, одновременно выступая на концертах со своими произведениями.

Ольга Леонидовна и Сергей Сергеевич много путешествовали. Они объездили ряд европейских стран как туристы, были в Англии, Франции, Австрии, Германии, Венгрии, Италии и др. Летом семья часто жила в Доме композиторов «Руза», а также на даче в Звенигороде, славящимся удивительно живописными окрестностями. Ольга Леонидовна, всегда замечавшая красоту природы, создала стихотворение о звенигородских пейзажах. Вот это стихотворение:

1967 год принёс такие события, которые оставили неизгладимый свет в жизни семьи Скребковых – Филатовых. В феврале скончался Сергей Сергеевич, а в июне родилась внучка Леночка, то есть я. В расцвете лет оборвалась жизнь выдающегося учёного, музыканта, деятеля, педагога, замечательного семьянина, бывшего многие годы стержнем всей семьи…

Ожидаемое рождение внучки, казалось бы, усугубит трудности жизни, но… «Появление Леночки очень помогло вам справится с горем. Новый человек принёс новую радость!» – сказала Ольге Леонидовне одна из знакомых коллег. И оказалась права! Теперь в семье стало двое внуков, и их взаимоотношения, глубокая дружба и искренняя любовь друг к другу, как показали годы, только укреплялись и развивались.

Жизнь, как и в прежние разы, постепенно налаживалась.

С годами деятельность Ольги Леонидовны ещё более расширилась. Она занималась с Серёжей и подросшей Леной игрой на фортепиано, иностранными языками и постоянно водила их в художественные галереи, концерты, повторяя то, что ей самой давала в своё время Елена Александровна.

Довольно часто всей семьёй – Ольга Леонидовна, Анатолий Андреевич, Марина Сергеевна и двое внуков ездили на большие автомобильные прогулки. Они посетили все знаменитые места Подмосковья и близлежащих областей, любовались Чудом на Нерли, храмами Александрова, Можайска, Золотым кольцом, Клином, имением на реке Оке художника Поленова и др.

Много раз Марина Сергеевна ездила в командировки в другие города в качестве председателя госэкзаменов, на конференции и встречи, и нередко брала с собой, по договорённости, Ольгу Леонидовну и Лену. Так они побывали в Ленинграде, Минске, Киеве, Риге, Тбилиси, Алма-Ате, Вильнюсе, Каунасе, Тракае.

Марина Сергеевна всячески старалась разнообразить жизнь Ольги Леонидовны и одновременно продемонстрировать детям красоту нашей страны. Семья множество раз побывала и в Закарпатье, и на Кавказе, и в Крыму. А в 1971 году Марине Сергеевне удалось в группе Союза композиторов повезти Ольгу Леонидовну в Швецию и Норвегию.

Очень во многом Ольге Леонидовне помогала Татьяна Сергеевна, родная сестра Сергея Сергеевича. Она почти полностью взяла на себя домашнее хозяйство в Москве и на даче, поскольку Ольга Леонидовна продолжала работу в институте Гнесиных. Несмотря на то, что Татьяна Сергеевна была двоюродной бабушкой внуков, все считали её родной и очень любили. Она стала полноценным членом семьи, принимала самое непосредственное участие во всех событиях жизни родных – рождениях внуков, в их воспитании, поступления в ВУЗы, свадьбах, юбилеях, а также в печальных событиях, связанных с уходом близких людей – в 1977 году скончалась родная сестра Ольги Леонидовны, многолетний ближайший друг Вера Леонидовна.

В 1962 году у родной сестры Анатолия Андреевича родился сын Толя, а в 1965 году Оля, дочь Веры Леонидовны, родила сына Андрюшу. Оба мальчика стали для Серёжи и Лены не только двоюродным и троюродным братьями, но и замечательными друзьями, и вся эта детская компания очень дружила между собой многие-многие годы.

В 1976 году внук Сергей поступил в МГУ им. Ломоносова, выбрав специальность геофизика. В 1983 году Лена стала студенткой музыкального училища при Московской консерватории. В 1986 году у Сергея родилась дочка, а в 1988 Лена вышла замуж. За год до этого Марина Сергеевна стала доктором искусствоведения, защитив диссертацию на тему «Фактура в музыке». Она получила звание профессора и Заслуженного деятеля искусств.

К этому времени Ольга Леонидовна уже давно вышла на пенсию, но отнюдь не утратила своей жизненной активности. Она принимала до последних дней самое живое участие в жизни своей семьи. Её не стало 28 октября 1997 года. Её прах находится на семейном участке Донского кладбища.

Научные работы:

• "Золотой петушок" Н. А. Римского-Корсакова: Путеводитель по опере — М., 1932
• Кандидатская диссертация на тему «Программный симфонизм Листа»
• Практический курс гармонии (Совм. с С. С. Скребковым) — М., 1952.
• Хрестоматия по гармоническому анализу: Учебное пособие (совместно с С. С. Скребковым). М.-Л., 1948.
• То же. 2-е изд, М., 1956.
• То же. Рига, 1956 (на латышск. яз.)
• То же. 3-е изд. М., 1961.
• То же. 4-е изд., доп. М., 1967.
• То же. 5-е изд., доп. М., 1978.
• То же. 6-е изд., доп. М., 1983.
• Практический курс гармонии (совместно с С. С. Скребковым) М., 1952.
• То же. Пекин, 1955 (на китайск. яз.).
• Статья "О некоторых приемах гармонического варьирования в творчестве Н. А. Римского-Корсакова" (в сб.: Вопросы музыкознания. Т. 3. — М., 1960).
• Вступительная статья (совместно с В. Л. Сухаревской; в книге: Е. А. Бекман-Щербина. Мои воспоминания. — М., 1962)
• Статья о семье Гнесиных. Юбилейный сборник Института им. Гнесиных, 1965.
• Статья «Эстетические взгляды Ф. Листа» (в сб.: Вопросы музыкознания — М., 1972).
• Учебные задания по гармонии для заочного отделения Института им. Гнесиных, 1979.

Одним из светлых воспоминаний Ольги Леонидовны о годах учёбы в училище Гнесиных является рассказ о молодёжной эстрадно-юмористической организации студентов под названием «Шарком» (шарадный комитет), где проводились весёлые и остроумные выступления, поддерживаемые самими Гнесинами. Я (Е. С.) предлагаю некоторые материалы из семейного архива и интернета, которые обрисовывают эту деятельность.

«Шарком»

В феврале 1925 года в Гнесинском училище праздновался юбилей – 30-летие со дня основания учебного заведения. Студенты решили выступить в зале училища с остроумными шарадами и другими номерами. Так родился «Шарком», шарадный комитет, который действовал в течение нескольких лет. Кто же входил в этот весёлый комитет? Это была группа молодёжи типо эстрадно-юмористической секции, где ставились шарады, пародировались джазовые, цыганские, народные ансамбли, цирк и опера. Вначале было всего 12 участников, дальше количество желающих войти в состав «Шаркома» всё увеличивалось.

Ольга Леонидовна Бекман, активная участница этой студенческой организации, пишет: «Нашим «худруком» и хормейстером был Костя Виноградов, очень инициативный и талантливый человек, «администратором» стала Лена Давыдова, художником – её сестра Таня. Многие члены "Шаркома" впоследствии стали видными деятелями нашей культуры: например, всемирно известный композитор А. Хачатурян, С. Скребков – профессор, доктор искусствоведения и заведующий кафедрой теории музыки Московской консерватории, заслуженный деятель искусств, К. Виноградов – хормейстер, преподаватель Училища и Института имени Гнесиных, главный дирижёр Оперного театра имени Станиславского, главный хормейстер Краснознамённого ансамбля советской армии имени Александрова. А. Николаев – профессор, проректор Московской консерватории, доктор искусствоведения, заслуженный деятель искусств, Е. Давыдова – музыковед, проректор Института имени Гнесиных».

К выступлениям основного состава «Шаркома» часто приглашались и "единомышленники" – композитор Л. Книппер, теоретик А. Варламов (впоследствии создатель и руководитель одного из первых в стране джаз-оркестров). К сёстрам Ольге и Вере Бекман, часто присоединялась их мать – Е. А. Бекман-Щербина, широко известная пианистка. Активными "шаркомиками" были братья Юрий и Борис Сухаревские. Уже позже, после окончания училища, дружба между некоторыми членами «Шаркома» переросла в семейные взаимоотношения. Так возникли пары: вступили в брак Сергей Скребков и Ольга Бекман, а также Юрий Сухаревский и Вера Бекман.

В выступлениях "Шаркома" сочетались театр и музыка, стихотворные пародии и танцевальные номера. В этих спектаклях давняя традиция домашнего театра с постановкой и разгадыванием шарад соединилась с элементами театра варьете, распространённого в те годы, а остроумные тексты – с высокопрофессиональным музыкальным исполнением. В материалах архива упоминаются музыкальные номера, в которых звучали джазовые обработки произведений Баха и других классиков. При этом "шаркомики" играли на различных инструментах – и не только на тех, на которых учились (например, Арам Хачатурян был виолончелистом, а в джазе "шаркома" играл на тромбоне). Знакомясь сегодня с материалами "Шаркома", поражаешься таланту "шаркомовцев", их творческой энергии, оптимизму и особому чувству юмора, передающему жизненную атмосферу того времени. Возникает ощущение, что юмор "Шаркома" – это не обычный юмор студенческого "капустника". Самобытность, оригинальность каждого "шаркомика" – так они сами себя называли – сочетались с дружескими отношениями и полным взаимопониманием. В выступлениях "Шаркома" сочетались театр и музыка, стихотворные пародии и танцевальные номера. В этих спектаклях давняя традиция домашнего театра с постановкой и разгадыванием шарад соединилась с элементами театра варьете, распространённого в те годы, а остроумные тексты – с высокопрофессиональным музыкальным исполнением. В материалах архива упоминаются музыкальные номера, в которых звучали джазовые обработки произведений Баха и других классиков.

Особенно интересными представляются сохранившиеся уникальные материалы Шаркома, которые вместе с другими материалами архива были переданы в Музей-квартиру Е. Ф. Гнесиной О. Л. Бекман-Скребковой. Эти материалы включают в себя фотографии "шаркомиков", списки участников, афиши, пригласительные билеты на вечера Шаркома, рукописные юмористические материалы, зарисовки "Шар-кино-хроники" и совершенно уникальную тетрадь с записью программ и сценариев 13 вечеров Шаркома за 1925-1928 годы.

Интересны групповые фотографии, имеющиеся в архиве. На одной из них (1926 год) "шаркомики" сфотографированы в костюмах с наколотыми на них белыми шариками – символами их коллектива (очевидно, после представления). На другой, датированной 2 декабря 1927 года, – в традиционной одежде, нарядные и весёлые, по случаю праздника, который они назвали "Первый международный день Шаркома". В этот день состоялось торжественное открытие "Музея Шаркома", было избрано "правление" музея. Две фотографии, дополняющие одна другую, запечатлели выставку "экспонатов музея" – на стене висели шляпы, маски, самодельный реквизит, музыкальные инструменты (настоящий тромбон и картонная лира), афиши, рисунки, плакаты. Шрифты и сам способ расположения материалов точно соответствуют художественному стилю того времени, который принято называть "советским конструктивизмом".

Очень интересна тетрадь "Выступления Шаркома", где подробно зафиксированы программы выступлений, списки участников, тексты-сценарии, музыкальный материал. Например, первый вечер, 18 февраля 1925 года, – спектакль по случаю 30-летнего юбилея Техникума имени Гнесиных. В его программе: Торжественная кантата, обозрение, шарады, частушки, балет "Дафнис и Хлоя". Этот спектакль имел большой успех у публики и был повторен в двух сокращённых вариантах "для учащихся среднего возраста" и "для детей".

Другой вечер, 1 апреля 1926 года, – платный спектакль в пользу беспризорных – включал помимо жанров, уже привычных для "Шаркома", театральные постановки, состоящие из юмористических миниатюр ("Приёмные испытания" и "Китайские тени"). Ещё один платный спектакль, 17 октября 1926 года, был "в пользу Спорт-кружка".

Самый, вероятно, объёмный спектакль был 5 января 1927 году. В первом отделении этого представления были обычные для "Шаркома" номера. Во втором отделении – пародия на "Евгения Онегина", в двух частях. Первая – в исполнении учащихся «провинциального» Техникума. Вторая часть – в постановке «столичного» Техникума (музыка Сухаревского — Чайковского).

Представления "Шаркома" имели большой успех не только у молодёжи, но и у преподавателей. В рукописных материалах "Шаркома" есть записка с автографом Елены Фабиановны Гнесиной с таким текстом: "На сегодняшнем вечере Шаркома я впала в молодость и прошу принять меня в труппу!".

Интересна подробная программа инсценировки "Цирк" – пародии на представления распространённых тогда иностранных цирковых трупп. Во "вступительном слове" имитируется речь шпрехшталмейстера, в которой русский язык перемежается с немецким. Ещё один любопытный материал – "Приветствие "Шаркому" от И. С. Баха" от 2 декабря1927 года. Это остроумная мистификация – рукопись на немецком языке, имитация литературного стиля баховской эпохи и даже «автографа» Баха.

Материалы более позднего времени – это приветствия и поздравления. Например, "История Шаркома. Юбилейная речь от 17 февраля 1945 года. Это рукопись с дарственной надписью: "Дорогой Елене Фабиановне от С. Скребкова" – остроумная пародия на наукообразную риторику. Есть адрес и стихотворное приветствие "Коменданту Шаркома" Е. В. Давыдовой от 2 декабря 1962 года, а также приветствие "шаркомиков" Араму Хачатуряну от 6 июня 1963 года – к его 60-летию. Среди материалов – пригласительные билеты на "Торжественное празднование Дня Шаркома", датированные соответственно 1956 и 1962 годами.

Оригинальные материалы – "Шар-кино-хроника" (лето 1928 года) представляют собой своеобразные карикатуры на "шаркомиков" – вырезанные из бумаги фигуры, которые можно передвигать как в мультипликации и разыгрывать комедийные сценки (прилагаются стихи-комментарии). Дружеские отношения, веселье и розыгрыши продолжались и во время летних каникул, на отдыхе в Крыму.

Архив "Шаркома", небольшой по объёму, очень интересен. Он даёт представление о внеурочной жизни учащихся училища, открывает неизвестные стороны их дарований, передаёт дух той эпохи – двадцатых годов ХХ века.