Имя замечательного ученого-исследователя Джеральда Даррелла известно очень многим, благодаря его многочисленным талантливым книгам, где он описывает свои встречи с самыми разными животными, птицами, насекомыми Африки, Южной Америки, Новой Зеландии и других стран.

Восхищенная путешествиями и находками Даррелла, композитор Елена Соколовская решила посвятить учёному своё сочинение «Джеральд Даррелл и мир насекомых», созданное в 2010 году и прозвучавшее в России, Австрии, Израиле.

Сочинение представляет собой программную сюиту для кларнета (А), альта ифортепиано, состоящую из 5 частей – пьес с прелюдом, несколькими интерлюдами-связками и постлюдом, идущими без перерыва. При основном составе из 3х инструментов сюита имеет варианты – отдельные номера для сольного фортепиано и для секстета.

В основе сюиты, объединяя и скрепляя её, лежит тема, рисующая самого Даррелла, идущего по лесу и наблюдающего за жизнью лесных обитателях-насекомых. Эта тема, как и вся структура сюиты, специально задумана автором по аналогии с «Картинками с выставки» Мусоргского.

Действительно,тема Даррелла, бодрая, энергичная, напоминает «Прогулку», которая которая приводит учёного к самым разнообразным и очень интересным сценкам.

Вот он вышел к лесному озеру, над ним в стремительном полёте проносятся радужные стрекозы. Их танец полон огня, они появляются то здесь, то там, и иногда в этот танец вплетается голос кукушки или звук упавшей в лесу шишки…

Музыкальный текст пьесы весьма обогащён различными эффектами. Так, автор в некоторых местах этой пьесы-скерцо указывает в специальных ремарках способ игры: пианисту – лёгкий удар по деке рояля («упала шишка»), альтисту – красочный приём sul ponticello, кларнетисту – особое glissando. Музыкальную «разноцветность» усиливают разнообразные трели, широкие скачки, извилистые пассажи.

Композитор использует особый приём в партии рояля: она исполняется лишь одной правой рукой и только одноголосно (то есть без аккордов и подголосков), поэтому создаётся ансамбль игры трёх одноголосных инструментов, имеющих разные тембры.

Далее мы видим Даррелла, который пришел на лесную полянку. Сколько там цветов и какие они разные! Но что это? Цветы летают!… Оказывается, что это бабочки! Они порхают, они летают не как стремительные стрекозы, их плавные, бесконечно изящные тихие пируэты навевают ощущение покоя и нежности… Они взлетают и садятся на цветы, то поодиночке, то группами. Какая игра красок!

Вот бабочки единым пёстрым облаком стали вальсировать, вальсировать, всё быстрее и быстрее… Какая яркая, красивая мелодия слышится в этом вальсе, какое упоение и радость жизни наполняет грациозные движения кружащихся бабочек, они взмывают всё выше, выше, прямо к солнцу…

Но внезапно налетает лёгкий ветерок – и бабочки, описав пируэты, исчезают. Они словно прощаются с нами, обещая вернуться…

В этой пьесе композитор создал богатую партитуру. Несмотря на общее тихое звучание, партии каждого инструмента достаточно виртуозны и даже причудливы. Например, нежнейшее frullato кларнета слышится как лёгкое, почти невесомое порхание. В партии альта не раз сменяются приёмы игры pizzicato и arco, а диапазон охватывает более трёх октав. Трели, форшлаги кларнета и альта, прихотливые ритмические фигуры, «гибкие» пассажи звучат совершенно иначе, чем в предыдущей пьесе, благодаря многообразию фортепианной партии.

После одноголосного звучания рояля в «Стрекозах» автор применяет в «Бабочках» различные фортепианные техники. Многозвучные аккорды большого диапазона перемежаются с узорчатыми рисунками, рояль исполняет то мелодию, то изящные пассажи и полифонические подголоски, иногда играет аккомпанирующие фигурации или дублирует кларнет и альт, а временами солирует.

Рисунок изложения в этой пьесе очень полифоничен и разнообразен. Именно богатство музыкальной фактуры, в соединении с яркими гармоническими сдвигами и неожиданными модуляциями вызывает у слушателей красочные ассоциации с «многоцветием» той сценки, которая очаровала Даррелла и о чем он сам упоминает в одной из своих книг.

И вот – новое впечатление: учёный тихо идёт по ночному лесу и наблюдает удивительную картину – появление светлячков. В разных направлениях лесного пространства светящиеся голубоватые, словно неподвижные точки, о которых сам композитор пишет в ремарке: «… Эта часть должна быть совершенно застывшей, как будто она стеклянная и существует вне времени».

Едва слышные небольшие мотивы, отдельные звуки или репетиции на одном звуке рисуют волшебный узор – как будто кругом, то вблизи, то вдали загораются холодным огнём какие-то драгоценные камни и манят к себе, манят куда-то вглубь тёмного леса…

Эта пьеса исполняется тем же самым способом, что и «Стрекозы» – кларнет, альт и рояль, который играет теперь только одной левой рукой и лишь одноголосно. Причудливую мелодию ведёт фортепиано, а кларнет и альт вкрапливаются отдельными звуками. Возникающее трёхголосие создаёт какую-то хрустально-прозрачную атмосферу, она буквально ощущается несмотря на то, что вокруг безмолвная ночь…

Это впечатление усиливает педализация фортепиано: педаль держится на протяжении всей пьесы, рождая зыбкость и неясность ночных теней, а отдельные звуки у альта pizzicato и репетиции на одном звуке кларнета pianissimo словно слышатся то тут, то там, и пространство словно раздвигается… Эта пьеса имеет название «Светлячки».

А впереди Даррелла ждёт новая картина: путешествуя по странам мира, он оказывается в Японии. Необычные растения, ароматы, цветы и вокруг звучит поющий хор цикад! Их множество, они летают, садятся на ветви и стволы деревьев и поют свои такие прихотливые и разнообразные песни. Самое интересное в том, что авторская музыка имеет этот национальный японский оттенок – мелодии пьесы пентатоничны, они отражают характерный дух народа дальнего Востока.

Музыке пьесы автор дал очень оригинальное изложение. Весь этот номер сюиты исполняет лишь рояль solo, а кларнет и альт выполняют совершенно иную роль, отраженную в авторских ремарках. Так, в партии кларнета указано: «Быстрое произношение шепотом слога «так-так-так». Аналогичное указание касается и альтиста: «Тихое и быстрое пощёлкивание языком, попеременно растягивая и стягивая губы». Эти звуки достаточно похожи на те, что издают сами цикады. При этом кларнет и альт, как инструменты, никакого участия в этой пьесе не принимают. Кстати, надо заметить, что композитор специально изучал звуки, издаваемые цикадами, и отразил в своей музыке два различных тембра звучания.

Фортепианная партия пьесы необычайно изящна, она изложена только в среднем и высоком регистрах инструмента. Её наполняют небольшие пентатонические мотивы, идущие в прихотливом ритме, и многочисленные трели.

Красочные гармонии, сопоставление далёких тональностей, сдвиги во вступлениях мотивов, лёгкие мелодичные перебежки – всё это придаёт этой небольшой пьесе под названием «Японские цикады» нежную грацию и вызывает ассоциации с тончайшим и хрупким фарфором!

И снова Даррелл находится в лесу. Что-то слышится впереди, то ли шум, то ли какие-то танцы… Но кто же может танцевать? Даррелл быстро приближается к поляне и уже на подходе слышит знакомые звуки…рок-н-ролла! А на поляне творится нечто невообразимое – масса зелёных кузнечиков в упоении пляшут рок-н-ролл! Эта часть называется «Рок-н-ролл кузнечиков». Они прыгают, веселятся, высоко подскакивают. Атмосфера здесь настолько заводная, что сам учёный начинает приплясывать.

Чтобы создать такую сцену, автор ввёл для исполнителей ряд указаний: «ж-ж-ж! Громко жужжать голосом» (пианисту и альтисту), «крайне визгливое звукоизвлечение» – для кларнетиста, «крайне примитивное, немного фальшивое звукоизвлечение, полностью лишенное vibratо» – для альтиста. Есть даже такие указания, как «истерически-визгливое кудахтанье» для кларнетиста в очень высоком регистре и вскрики «Хоп! Хоп!» всех трёх музыкантов.

При нарастающем темпе до экстремального Prestissimo и динамики ff нарисована сцена безудержного веселья, которая иногда прерывается тихим и медленным звучанием: словно разбушевавшуюся лесную молодёжь просят утихомериться, уговаривают успокоиться – но нет! Угомониться невозможно, и к концу пьесы рояль бьёт по клавишам кластеры, превращаясь в ударный инструмент. И даже сама тема рок-н-ролла тонет в общем вихре бешеного движения, которое прямо переходит в заключительный постлюд – тему Даррелла.

Этот постлюд вместе с прелюдом и интерлюдами составляет систему рефренов, прослаивающих почти все основные части общей музыкальной формы рондо, в которой написана программная сюита. Но рефрены каждый раз варьируются и один раз рефрен пропускается (между «Бабочками» и «Светлячками»). Различаются рефрены и по масштабам (от 8ми тактов до 49 тактов), и по тональностям, изложению, тембру инструментов, вступающих с темой Даррелла.

Прелюд, с которого начинается сюита, самый обширный по величине: автор не только представляет слушателям образ учёного, но также рисует картины леса, озера, сада, полян, на фоне которых разыгрываются сцены затаённой жизни природы. Шаги Даррелла то громкие и уверенные, то осторожные, крадущиеся, как бы указывают на особенности событий, которые наблюдает учёный.

Интерлюды связывают пьесы в цикл и готовят образный характер встречи Даррелла с такими разными существами. Так, небольшой интерлюд перед «Бабочками» – Andante delicatissimo – заранее настраивает слушателей на восприятие чего-то нежного, грациозного и томительно-красивого, воздушного, что они сейчас услышат. А маленькая связка перед пьесой «Японские цикады» с pizzicato альта, трелью кларнета и лёгкими аккордами рояля порождает ощущение какой-то удивительной хрупкости – «только бы не разбить»…

Интерлюд, предваряющий последнюю часть сюиты, напротив, проникнут решительным характером, слышатся уверенные, а затем осторожные шаги Даррелла, приближающегося к поляне, где он наблюдает пляску кузнечиков.

Всю сюиту завершает постлюд, сохраняющий радостное настроение предыдущей пляски, но он звучит при этом весьма величаво и празднично. Рояль широкими аккордами ведёт основную тему Даррелла, два других инструмента дублируют, усиливают эту тему, в партии фортепиано появляются звучности, напоминающие колокольный звон и ассоциирующиеся, по замыслу автора, с «Богатырскими воротами» Мусоргского.

В торжественное звучание постлюда композитор вложил чувство гордости и радости быть учёным, исследователем, дружить с обширным и богатым миром, любить и ценить всех живых существ, населяющих этот мир. Даррелл повидал очень много интересного и совершил немало открытий, блестяще отобразив свои впечатления в увлекательных книгах, которые так любят читатели.

Пожелаем композитору Елене Соколовской создать новые яркие, талантливые произведения, столь же выразительно отражающие многообразие окружающего нас мира.

М. С. Скребкова-Филатова
доктор искусствоведения