Добро пожаловать в увлекательный мир музыки и творчества! Предлагаем вам первое интервью из цикла бесед, в которых журналист и драматург Анна Медалье беседует с композитором Еленой Соколовской. Мы не только поговорим о музыкальном пути Елены и её учебе в Московской консерватории, но и окунёмся в её удивительные истории о том, как знакомство с музыкой переросло в настоящую дружбу, а дружба – в невероятную и вдохновляющую любовь. В ходе нашего разговора мы также узнаем, какие выдающиеся фигуры мировой культуры повлияли на становление Елены, как композитора.
А. М. Лена, Вы – из семьи потомственных профессиональных музыкантов. Ваш прадедушка, Леонид Бекман, написал знаменитую детскую песенку «В лесу родилась ёлочка», Ваша прабабушка, Елена Бекман-Щербина, – выдающаяся русская пианистка. Дедушка, мама – музыковеды, профессора Московской Государственной консерватории. Вы – представитель четвёртого поколения такой вот необычной семьи. Как это на Вас повлияло? Вы сами захотели продолжить музыкальную династию или это был выбор Ваших родителей?
Е. С. Мои родные с самого моего раннего возраста постоянно рассказывали мне, кто такие мои прабабушка и прадедушка, кто мой дедушка (его не стало за четыре месяца до моего рождения, разминулись мы с ним по времени). Но делали они это как-то удивительно ненавязчиво. Засыпала я обычно под музыку Чайковского, Грига, Глазунова… Помню, мы как-то гуляли с мамой, было мне года четыре, и дошли с Малой Бронной, где мы жили, до консерватории. И мама сказала мне: «Посмотри, какое красивое здание! Это – Московская консерватория, тут музыке учат, и я здесь работаю. Хочешь, когда вырастешь, здесь учиться?» Мне стало так интересно!
Игра на рояле с раннего детства доставляла мне удовольствие. Мне нравилось учить новое произведение, разбирать его, узнавать про композитора, который его создал. Так я переиграла Баха и Рахманинова, Бетховена и Чайковского, Моцарта и Прокофьева… Очень любила играть в четыре руки.
Мои родные никогда не экономили на моём образовании. Когда я подросла, бабушка ежегодно стала покупать абонементы на концерты в Большой и Малый залы консерватории, в концертный зал имени Чайковского, на все оперы в Большой театр. Папа водил меня по всем театрам Москвы, и мне довелось увидеть игру Фаины Раневской и Ростислава Плятта. С папой мы ходили на фотовыставки в Манеж. Лет с двенадцати, наверное, мы с мамой стали ходить на концерты современной музыки в Московский Союз композиторов. С еще более старшего возраста было очень интересно ходить в Московский Дом ученых и Московский Дом кино. Мои родные постоянно брали меня в поездки на машине по Москве, за город, приучили любить природу и восхищаться ею. На скольких экскурсиях в результате я побывала!
К нам домой часто приходили гости, друзья родителей. И это были далеко не только музыканты. Среди них были физики, художники, писатели. Потом мы ходили к ним домой. Далеко не у всех были дети именно моего возраста, с кем можно было бы просто поиграть. Нет, в основном собирались люди старшего поколения. Я помню, что всегда старалась вести себя тихо, запоминать, о чем были беседы. А беседы были или о новых книгах, или об интересных статьях и конференциях в Московском государственном университете, или о новых выставках. Что-то я запоминала сразу, о чём-то спрашивала потом своих родных. Вот так, постепенно, я проникалась духом художественно-научного мира, который окружал меня с детства. С двенадцати лет я стала дружить с одной замечательной девочкой, которая потом поступила в Литературный институт и стала профессиональным писателем. А еще мы много ходили в бассейн, катались на коньках и лыжах зимой, а на велосипеде – летом. В школе я учила немецкий язык, а дома бабушка занималась со мной французским. Потом мне это чрезвычайно помогло, когда я стала обращаться в своем вокальном творчестве к стихотворениям зарубежных поэтов.
Интересное у меня было детство!
А. М. Почему Вам захотелось начать заниматься именно композицией? Когда и как это произошло?
Е. С. Я думала, какой сделать подарок маме на её День рождения. И сочинила… фугу! Реакция моих родных была достаточно серьёзная. Во-первых, это был мой первый «публичный композиторский» концерт, который длился целых пять минут. Играла я эту фугу сама у нас дома. Во-вторых, у нас были гости и среди них ученик моего дедушки, давнишний, ближайший друг моих родных. Мне аплодировали, но потом, как рассказала мне мама, этот друг родителей посоветовал обратить внимание именно на факт создания мною первой моей композиции. Дело отнюдь не в том, что эта фуга была чем-то «уникальным», а дело было в том, что вот такого от меня никто не ожидал. Года на полтора желание сочинять музыку меня покинуло также неожиданно, как пришло. А потом вдруг внезапно вернулось. И я не постеснялась сказать маме, что слышу внутренним слухом какую-то совершенно неизвестную мне музыку. Мама попросила меня её сыграть. Так началось, собственно говоря, моё осознанное занятие творчеством. Мир изменился. Знакомство переросло в дружбу, дружба – в любовь. Мне было тогда шестнадцать лет, и мама начала заниматься со мной композицией, поскольку сама закончила композиторское отделение МГК имени П. И. Чайковского.
А. М. Как удалось преодолеть элементарное стеснение и не побояться ознакомить со своим «первым» опусом других музыкантов? Ведь с чем сразу же сталкивается начинающий композитор, это, естественно, критика. Как это выдержать и не отказаться от своей мечты?
Е. С. Конечно, страшно было! Одно дело – играть у себя дома в кругу своих фугу-подарок, заниматься композицией дома с мамой, а совсем иное дело – быть на первом уроке-знакомстве среди чужих, которые, может быть или почти точно, знают и умеют больше, чем ты. Со второго курса училища при Московской консерватории я поступила в кружок по композиции под руководством профессора К. К. Баташова. Я помню, как на первом прослушивании собрала всю свою волю в кулак – и вперед. Играла я цикл вариаций на собственную тему, исполняла свой опус быстро и громко, чтобы не страшно было. Сыграла. После этого первого прослушивания Константин Константинович сказал: «Ну что же, будем трудиться».
А. М. Как известно, по программе музыкальной литературы, гармонии, анализа музыкальных произведений, по классу фортепиано надо было изучать классическую музыку, а отнюдь не современную, то есть музыку прежде всего «сегодняшнего дня», да ещё и «оснащенную» особыми техниками. Как хотелось не подражать классикам, а попытаться найти что-то собственное, пусть пока ещё очень незрелое, но своё? Как Вам удалось выработать свой стиль и избавиться от влияний классических образцов музыки?
Е. С. «Своё» вырастить невозможно, если не выучишь того, что было до тебя. Да, это естественно, что ты будешь подражать этим классическим образцам музыки поначалу. Но это такое непростое дело стать самим собой, путь этот к самому себе очень нелегко найти и пройти. Трудись не за страх, а за совесть, сиди в фонотеке и библиотеке, читай, слушай и пробуй, пробуй, пробуй… Когда слышишь критику, не затыкай уши, когда слышишь рекомендации, осознай их и примени, если они близки тебе.
А. М. Хорошо, приёмные экзамены на композиторский факультет Московской государственной консерватории сданы. Впереди пять стабильных лет. Как прошли годы учебы, и чем они запомнились?
Е. С. Да это были пять лет практически оглушительного счастья. Училась я легко, только все время казалось, что чем больше я узнаю, тем меньше я знаю. Домой возвращалась за полночь. Мужу моему громадное спасибо, что понимал меня и не обижался. Я злилась, что в сутках только двадцать четыре часа, и что время слишком уж быстро идёт. И вот уже первая сессия. Как так? Где же эти осень и часть зимы? Почему они пронеслись так быстро? Что я успела выучить, с чем успела ознакомиться? Мне очень хотелось остановить время или растянуть его. И только позже я сообразила, что консерватория – это стартовая площадка, где нужно максимально получить знания, и так, чтобы тебе на хороший срок их хватило бы, а в дальнейшем, если тебе на это дальнейшее сил хватит, и практика, и опыт присоединятся, и фантазия станет помогать тебе.
А. М. Если Вы подразделяете своё творчество на этапы, то каковы они, эти этапы?
Е. С. Подразделяю. Считаю, что их два. Первый этап, когда писалось масса всего в бешеном темпе. Идея – воплощение – и я уже заканчиваю произведение. И так без остановки.
А. М. А второй этап? Вы неоднократно рассказывали мне, что нередко возвращаетесь к ранее написанным произведениям и подвергаете их значительным переделкам – а ведь многие из них были до этого удостоены и премий, и мировых премьер. Ведь Вы лауреат многих премий. И именно сейчас вдруг наступил второй этап? А почему?
Е. С. Да, этот второй этап наступил именно сейчас. Началось всё с того, что я задумалась над созданием собственного сайта (elenasokolovski.com). Это ох какой непростой шаг для меня стал. Как оказалось, я «жестокий» композитор по отношению к своим произведениям. Я понимаю, сколько было вложено сил прежде всего теми музыкантами, которые играли мою музыку, и я им очень благодарна. Да, многие произведения получили призы, награды, премьеры, отзывы, радио- и телетрансляции. Но на сегодняшний день я вижу много лишнего, которое «затирает» основную идею произведения, слышу много своих собственных «лишних слов». И не могу с этим согласиться. Поэтому второй этап имеет две составляющие: первая – это практически безжалостная переделка прежних сочинений, и порой по сути это вовсе не вторая редакция, а заново написанное произведение. А вторая составляющая такова: одновременно с этим процессом возникают совершенно новые сочинения, с нуля.
А. М. А как Вы сочетаете одновременную работу над прежним и абсолютно новым сочинением? Как удается избежать стилистических влияний предыдущего сочинения на новое?
Е. С. Вот как-то сочетаю. И опять злюсь, что в сутках только двадцать четыре часа. И при этом есть масса дел, которые с музыкой ну никак не связаны, но их надо делать! Я придумала для себя некий «самоотвод»: дела я делаю, но в процессе их выполнения думаю над произведением. Ничего нового и оригинального в такой идее нет, но помогает здорово.
А. М. Как проходят Ваши репетиции перед премьерами на концертах «Московской осени» и за границей? Я ведь знаю, что Вы далеко не всегда можете прилететь на свои премьеры.
Е. С. За некоторое количество лет я получила немалый редакторский музыкальный опыт. Ко мне, как к редактору, обращались композиторы, которые передавали мне рукописный вариант партитуры, и я должна была набрать весь материал в компьютере. Интересная эта работа! Я сталкивалась с совершенно определёнными вопросами, а именно: что хочет выразить данным музыкальным сочинением, эпизодом, приёмом, оттенком, штрихом композитор? Как максимально сократить дистанцию между автором, дирижером и исполнителями, которые это сочинение будут играть? И постепенно выработала свой принцип редактирования собственных сочинений – до микрона, чтобы беречь силы музыкантов.
Я помню свой разговор с замечательным израильским дирижером, Омри Хадари, после первой репетиции «Царя Соломона» – произведения, написанного для фортепиано, флейты, ударных и струнного оркестра. Он тогда сказал мне: «Не начинай разговор с философии, давай сначала точно проверим, где «громко-тихо, быстро-медленно». А потом «раскрасим» партитуру». Это его метод работы. Но это очень помогло мне с точки зрения тщательной редакции моих сочинений.
А. М. А бывали ли такие случаи в Вашей биографии, когда музыканты сами предлагали Вам тот или иной нюанс в интерпретации произведения? Вы требуете, чтобы все было бы только по-вашему или предоставляете свободу тем, у кого тоже есть реальный музыкальный профессиональный опыт и право высказать ту или иную мысль?
Е. С. Это детальное редактирование, я надеюсь, и даёт в результате именно ту свободу музыкантам, которая так необходима самому произведению. Ведь я вижу своё сочинение со своей стороны, а исполнители показывают мне то, о чем я, может быть, вовсе и не думала. Это очень полезный опыт.
Бывали, конечно, и другие случаи, когда солист шел в разрез с теми образами, которые были представлены в произведении и настаивал на собственной интерпретации. Приходилось терпеть. Так случилось с произведением – двойным Concerto Grosso для альта, ударных инструментов и струнного оркестра. Но другие музыканты – потрясающий ударник с мировым именем Хэн Цимбалиста, китайский дирижер Янь Шу и струнный оркестр поддержали именно меня. В результате премьера, конечно, состоялась, появилась звукозапись, которая множество раз звучала по радио. Потом были передачи с моим участием на телевидении. Позже мне посчастливилось познакомиться с потрясающим альтистом из Санкт-Петербурга. Наши беседы с ним так на меня повлияли, что на долгое время альт стал для меня фаворитом в мире струнных инструментов.
А. М. Вот Вы не можете присутствовать на концерте. Премьера прошла без Вас. Вы получили запись, то есть тот результат, который уже изменить нельзя. Каковы Ваши чувства?
Е. С. А я приучила себя абстрагироваться и заставлять себя воспринимать произведение, как чужое. Мне интересно. Потом постепенно я проникаюсь тем, что это произведение моё. Мне становится намного интереснее. Я как бы начинаю знакомиться с ним, теперь уже живым, заново. Вот тут такой поворот, такой нюанс. Чувства положительные и, знаете, волнения нет, а интерес громадный.
Я считаю, что мне удивительно повезло с музыкантами. Вот, например, Элеонора Теплухина, пианистка, для которой нет невозможного. То, как она играет, какой у неё громадный репертуар как классической, так и современной музыки, заставляет еще больше тяготеть к роялю, выкладываться в полную силу, потому что результат всегда отменный. Или певица Вера Кальбергенова, сопрано. Внимательнейшее отношение к материалу, нюансировка, вокальные переходы – восторг! Или кларнетист Михаил Бутырин, артист МАМТ имени Станиславского и Немировича-Данченко. Да просто поразительная игра на великолепнейшем кларнете! Как вот (моё мнение) совпали музыкант и инструмент! Это проникновенное удовольствие слушать его игру! Или альтист Миша Галаганов, профессор Техасского Христианского Университета. По его предложению я написала для него сольную сюиту. У нас было всего две репетиции по скайпу, потом сольные концерты с участием этого произведения. Когда я смотрела запись с концертов, то вообще забыла, что это моя музыка, так мне было интересно! Это громадная удача, когда встречаешь таких замечательных профессионалов! Просто отдаешь свое произведения в их руки и все. И это далеко не весь список тех музыкантов, с кем мне довелось работать.
А. М. А как Вы воспринимаете, допустим, свою премьеру? Вот сочинение звучит на публике в первый раз. И Вы в зале. Что Вы чувствуете в это время?
Е. С. Да так же: абстрагируюсь и заставляю себя воспринимать произведение, как чужое. Пришлось какое-то время учиться этому. Раньше хотелось просто выскочить из зала и убежать со страху. Но это же недостойно и неуважительно ни по отношению к дирижеру, ни к оркестру, ни к произведению, ни к слушателям, ни к самой себе в конце концов! Вот и училась не бояться, остывать, подмечать то, что хотелось бы в будущем подправить.
А. М. Вы рассказывали мне, что Вы много лет с разрешения дирижеров присутствовали на репетициях. Как это повлияло на качество написанных впоследствии произведений?
Е. С. Да, я много лет приезжала на репетиции с партитурами, слушала и смотрела. Очень интересно было понимать и проникаться принципом разучивания партитуры, так как у каждого дирижера свой принцип. Кто и на что прежде всего обращает внимание? Самое, пожалуй, поразительное было слышать работу с контрапунктами, то есть не с основной мелодией, а с подголосками. Это очень повлияло на моё слышание именно контрапунктов, они невероятно обогащают музыкальную ткань. Потом эти дирижеры приглашали меня в свои программы, заказывали мне произведения. Меня нередко приглашали во время оркестровых репетиций на сцену, внутрь оркестра, потом мы вместе с дирижером в процессе репетиционной игры ходили по залу и с разных точек проверяли акустический баланс. Это было очень интересно!
А. М. Как я понимаю, в последнее время Вы много занимались именно камерной музыкой («Венецианская сюита», «Автодорожная пробка: трагический резонанс», «Музыка для двух фортепиано и ударных», «Четыре пьесы для струнного квартета», «Сонатина для деревянных духовых инструментов» и др.). А почему именно камерной? И что происходит в симфоническом творчестве? Есть ли идеи, эскизы новых симфонических произведений и какие?
Е. С. Мне приходится сейчас здорово осаживать себя с созданием симфонических произведений. Дело в том, что когда я поняла, что моё отношение к некоторым моим камерным произведениям решительно изменилось, я поставила перед собой цель под названием «Только камерная музыка». Это очень непростая цель. Суть её в том, что в камерной музыке тебе негде «спрятаться», у тебя или соло, или дуэт, трио. Значит, ты должен не только выложить идею, но и полностью доказать её «малыми» средствами. Борьба нешуточная. Но сколько же в результате этого было создано за последнее время! И теперь я снова выхожу на симфоническую музыку, именно на симфонический оркестр. Такое вот мое отношение к переделкам прежних камерных сочинений создало мне совершенно новый трамплин для симфонических произведений. Сейчас на повестке дня две новых партитуры.
А. М. А какие интересы есть у Вас помимо творчества? Есть что-нибудь, что доставляет Вам радость и отвлекает на время от процесса сочинения? Есть ли у Вас любимые занятия и хобби?
Е. С. Есть у меня хобби. Некоторое время назад я по совету сына приобрела квадроцикл. Мы вместе через Интернет изучили разные модели, их характеристики, потом составили список моих предпочтений и отправились по магазинам. Очень увлекательно было! Я просто не помню, сколько квадроциклов мы пересмотрели и перепробовали, пока не нашли тот, который и стал в результате моим. Мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к нему, найти для себя самой оптимальную скорость передвижения, чтобы успевать следить за дорогой. В результате я приобрела то самое, что и помогает мне на некоторое время отвлекаться от творчества и одновременно способствовать ему, вдохновляться. Я езжу принципиально одна. Нашла несколько очень красивых с точки зрения природы мест, приезжаю туда, чтобы увидеть восход солнца, просто наблюдаю, как каждый раз все по-новому, масса нюансов, светотени, облака, ветер… А потом еду в песчаный карьер и ношусь там вверх-вниз, пока не устану. А еще я очень люблю путешествовать, смотреть научно-популярные фильмы о разных городах и интересных местах нашей планеты. Ну и конечно, книги-книги-книги… концерты… музеи… выставки…
А. М. Спасибо за очень интересное, откровенное интервью. Творческих успехов Вам, Лена!